Eng | Рус | Буряад
 На главную 
 Новости 
 Районы Бурятии 
 О проекте 

Главная / Каталог книг / Электронная библиотека / Озеро Байкал

Разделы сайта

Запомнить меня на этом компьютере
  Забыли свой пароль?
  Регистрация

Погода

 

Законодательство


КонсультантПлюс

Гарант

Кодекс

Российская газета: Документы



Не менее полезные ссылки 


НОЦ Байкал

Галазий Г. Байкал в вопросах и ответах

Природа Байкала

Природа России: национальный портал

Министерство природных ресурсов РФ


Рейтинг@Mail.ru

  

Яндекс цитирования Яндекс.Метрика

Байкальская "Атлантида"

Автор:  Тиваненко А. В.
Источник:  Тиваненко А. В. Тайны байкальских глубин. - Чита, 2009. - С. 105-113.

Меня, как профессионального археолога, очень интересуют древние волнобойные террасы Байкала. Поэтому в программу поисков исторических ар­тефактов я включил раздел по их изучению. Я имел ввиду ту террасу, которую много лет тому назад проследил с борта вертолета во время археологической разведки мелководий восточного низменного побережья озера. Терраса эта, начинаясь от устья Баргузина и ведшая далее к дельте Селенги, ясно просма­тривалась в виде зеленоватой отмели, то прижимаясь к берегу, то отходя от него в руслах впадающих рек. Кое-какие участки этой отмели я застал еще в «сухом» состоянии в 1962-1964 годах до искусственного поднятия извечно­го уровня Байкала подпором Иркутской ГЭС. Именно там я находил древние предметы, вымываемые волнами из разрушаемого побережья. А теперь по­селения первых охотников и рыболовов края «ушли» на дно озера, а то, что еще встречается во вновь образованных обрывах, лишь жалкие остатки от погибших стойбищ поморов.

Докладная записка ушла в Москву на рассмотрение руководству экспе­диции «"Миры" на Байкале» и, к моей радости, была принята. Однако член-корреспондент РАН Арнольд Кириллович Тулохонов развеял мой оптимизм: аппараты «Мир» на мелководьях не работают, это поле деятельности для аквалангистов и водолазов. Тогда у меня появилась мысль о возможном на­личии более низких террас, чем та, что была просмотрена с борта вертолета. Ведь и батиметрические карты глубин Байкала составлены так, что они дают представление о целой сети «спускающихся» по подводному склону древних волнобойных террас, хотя на самом деле это лишь последовательная фикса­ция глубин в метрах.

Первым отбыл из Улан-Удэ в экспедицию А.К. Тулохонов. И вот средства массовой информации стали публиковать сообщения о сделанном им откры­тии, которые отнесены к числу самых сенсационных лета 2008 года. Ему уда­лось найти и поднять со дна камни-валуны. На вопрос корреспондента ученый ответил так:

‑ Это совершенно новое и невероятное открытие! Это наглядное и неоспоримое свидетельство того, что когда-то в ледниковый и межледни­ковый периоды там, где лежат эти камни, была суша! Ведь валуны и галька есть только там, где есть или были волны или текли горные речки. А зна­чит, обнаруженные нами на глубине 500 метров галечные гряды указы­вают на древний уровень береговой линии! Тем не менее пока мы не будем делать скоропалительных выводов. Нужно провести более детальное исследование.

Через некоторое время Арнольд Тулохонов взял меня с собой на «Миры». К тому моменту он совершил уже четыре глубоководных погружения, а при мне еще два. И при каждом всплытии субмарины в их забортных корзин­ках лежали хорошо окатанные валуны. Пока Арнольд Кириллович вылезал из люка аппарата, я успевал потрогать руками эти камни, еще мокрые и хо­лодные. Да, это действительно камни, «обработанные» волнобойной дея­тельностью, какими усыпано все побережье. Однако, как археолог, я сразу заметил некую особенность «глубинной» гальки ‑ их более тяжелый вес и некая «угнетенность» по сравнению с наземной галькой. А еще они отлича­лись цветом, словно испытали внешнее воздействие как бы огнем или неф­тью. На береговых пляжах галька «веселая», ее приятно брать в руки, а иные туристы собирают ее на сувениры. Но окатыши из морской глубины как бы «настораживали» своей отчужденностью, от них веяло неким холодом под­земных недр. С «избыточным» весом понятно: аномальное давление воды на больших глубинах сжимает все, что оказывается на дне. Гидронавты мне гово­рили о бревнах, которые превращаются в толстые палки; я видел, как пласт­массовые стаканчики на глубине становятся подобием маленьких рюмок. Но неужели атмосферное давление сжимает и камни, где их параметры «уходят» в плотность, и,соответственно, вес?

Поначалу я сомневался в наличии древних глубоководных волнобой­ных террас, полагая, что заполнение впадины Байкала могло иметь разовый характер, когда в образовавшуюся расщелину хлынул мощный поток воды из «доисторического» Сарматского моря, когда-то покрывавшего всю Цен­тральную Азию, а пустыня Гоби, Такла-Макан, Алашань и другие являют­ся его дном. Здесь местами еще доживают свой геологический век большие озера Хуху-Нур, Лобнор, серия их в котловине Больших озер, что на запа­де Монголии, с самым крупным из них ‑ Убсу-Нуром, посещенным мною в 1963 году в составе палеонтологической экспедиции Института земной коры СО АН СССР. Тогда-то, к слову сказать, мы нашли в древних глинах «усохше­го» моря не только скелеты динозавров, ныне установленных в экспозиции естественно-исторического музея Улан-Батора, но и окаменелые моллюски, которые в живом состоянии обитают сегодня в Байкале. А на Хуху-Нуре, не поверите, геолог В.А. Обручев описал рассказы монголов об обитании в озе­ре самых настоящих нерп! Так вот из какого водного бассейна мог появиться тюлень и в Байкале!

Сомневаясь, я спросил Тулохонова:

‑ А не может так получиться, что льдина где-то «подцепила» береговую гальку, носилась с нею по Байкалу, а когда растаяла, камень упал на дно?

‑ Нет, не может,‑ решительно ответил Арнольд Кириллович,‑ так как это не единичные камни, которые я поднимаю со дна: там они тянутся плотны­ми рядами-скоплениями на всем расстоянии, которое проходят «Миры».

Позже, просматривая видеозаписи работы «Миров» под водой, я увидел то, о чем говорил Тулохонов. Иногда сквозь донный ил действительно про­ступали гряды окатанных валунов, а порою в отвесных обрывах каньонов галька эта чередовалась с прослойками песка и глины. А в одном месте ситуа­ция была такой, словно здесь только что «поработала» прибойная волна, вы­мыв из «береговой суши» галечный пляж. Судя по видеокадрам, он тянулся на весьма значительное расстояние, и, вероятно, это была та самая древняя глубинная терраса, которую «Мир» с А.К. Тулохоновым на борту прошел не­сколько километров вдоль, не найдя ни начала, ни конца.

Затем директор Байкальского института природопользования СО РАН отбыл в Улан-Удэ заниматься своими служебными делами, поручив мне, если посчастливится, совершить погружение и обратить внимание на лежащие на дне окатанные валуны. Я выполнил его поручение, но уже на противополож­ном, западном подводном склоне Байкала. У Шаманского мыса, что между Култуком и Слюдянкой, мелкая хорошо окатанная галька из белого мрамо­ра (из которого сложен близлежащий береговой скальный мыс) встречена на расстоянии 300‑500 метров от современного пляжа и на глубинах 250‑ 300 метров, обнажившись под толстым слоем песчано-глинистых осадков це­лым полем береговой гальки. Где она начинается и на какой глубине кончает­ся, пока не выяснено, но факт наличия древней волнобойной линии теперь за­фиксирован и в южной оконечности Байкала. В мою бытность здесь, полвека назад, современная береговая линия пролегала значительно ближе к откры­тому пространству озера, метров на 150‑200, так что по песчано-гравийной косе пролегал старинный тракт в Забайкалье, по которому я не раз проезжал. Теперь он, естественно, размыт, и Байкал «поглотил» сушу вплоть до насыпи Транссиба, защищенной двумя рядами бетонных стен. Вторую древнюю волнобойную линию я повстречал на небольшом пятачке террасы почти верти­кальной скальной стенки бухты Березовой на 99 км КБЖД- Опустившись на глубину 666 метров и начав подъем, на отметке 400 м «Мир-2» обнаружил окатанную гальку, выступающую из песчаных осадков. Следующая за тер­расой стенка гранита у основания носила заметные следы разрушения бью­щейся под ударами волн гальки. Мы проследовали над террасой пару сотен метров и убедились, что действительно имеем дело с галечной грядой, а не со случайно упавшими откуда-то сверху камнями. Проверяя себя, мы подня­лись на субмарине до поверхности воды, строго следуя по склону вертикаль­ной скалы, но в наземном состоянии не обнаружили на берегу даже малейших признаков галечного пляжа, откуда камни могли упасть на террасу подводной стенки. Правда, в одном из каньонов нам повстречалась вышележащая га­лечная осыпь, засыпанная толстым слоем песка, но она явно происходила из какой-то более «молодой» верхней волнобойной террасы, но исследовать сложный по морфологии весь подводный склон западной стенки Байкала у нас не хватило времени, хотя мы пробыли под водой восемь часов.

Безусловно, А.К. Тулохонов является отныне первооткрывателем древ­них волнобойных террас на сверхдальних глубинах Байкала, и я нисколько не претендую на свое соучастие в этом поистине выдающемся научном открытии. Поэтому я добросовестно зафиксировал две новые точки, изобразил ситуации на схемах, попросил пилотов субмарин сфотографировать участки древних террас и «подарил» в виде отчета Арнольду Кирилловичу для его дальней­шего научного осмысления. Уверен, что в плане будущих работ необходимо подтвердить открытие новыми глубоководными погружениями в ряде других точек Байкала, вплоть до его северной оконечности. Но сомнений в наличии подобных террас вдоль всей подводной береговой линии озера быть не может, ибо следы их теперь зафиксированы и на вертикальной западной стенке, где, по определению, окатыши физически не могли задержаться.

Я интересуюсь древними волнобойными линиями совсем по другому по­воду. Мечта каждого археолога или палеонтолога ‑ найти так называемую «дневную поверхность», или тот обнаженный кусочек земли соответствующей эпохи, на котором встречаются древние артефакты, либо кости ископаемых животных, или окаменелые стволы былой растительности. Часто эту «днев­ную поверхность» обнажают на суше ветра, сдувая песок, или вода, разру­шая верхнележащий грунт. Но обычно это делается путем раскопок лопатой исследователя. А какова ситуация на сверхдальних морских глубинах? Какие артефакты можно там найти? Даже при отсутствии предметов сама древняя береговая полоса может быть отнесена к числу «дневной поверхности». Ведь это и есть «первобытная» суша, по которой ступала если не нога человека, то доисторического динозавра в эпоху зарождения Байкала ‑ точно. Конечно, было бы прекрасно найти среди галечника гигантские кости самих ящеров, со временем превратившиеся в камень, но пока нужно довольствоваться тем, что есть. Обнаружение впервые древних волнобойных террас - уже есть огром­ный прорыв вперед в реконструкции истории формирования облика Байкала на конкретных фактах.

Вот почему я с интересом слежу за всеми выступлениями Арнольда Тулохонова по проблеме древних уровней нашего водоема. Газете «Информполис» в августе 2008 года он так прокомментировал свое открытие:

‑ Миллионы лет тому назад уровень Байкала был ниже, чем сейчас, при­мерно на 500 метров. Доказательство тому камни, окатанные волнами. Их нашли на глубинах в 450‑500 метров. Окатыши образовались в результате древней речной волны, волно-прибойной деятельности, которая была в ледниковый период. Тогда Байкал явно был ниже, чем его современный уро­вень. Затем, говоря примитивно, когда лед растаял, уровень воды поднялся до современного. Сейчас такие камни встречаются только на берегу, либо на десятки метров выше современного уровня. О так называемых террасах, находящихся много выше нынешнего берега, ученые знали давно. По их мне­нию, камни на такой высоте доказывают, что в какой-то период Байкал, счи­тающийся зародышем океана, мог быть даже на треть выше современного уровня. То есть уровень озера сильно меняется в течение миллионов лет его существования.

О чем же говорят древние волнобойные террасы?

Древняя геологическая история Байкала ‑ это история непрекращаю­щегося процесса формирования впадины озера, борьбы растений и живот­ных за свое существование, история постепенного перехода субтропической флоры и фауны к более холодостойким формам. Мы не будем сейчас говорить о слишком далеких временах, когда в экзотических лесах и на мелководьях Сарматского моря в центре Азии бродили гигантские ящеры, кости которых нередко встречаются не только в Гоби, но и в Забайкалье, а начнем с мио­ценового периода, когда началась активизация тектонических процессов, в конечном итоге приведшая к образованию трех озерных впадин на месте бу­дущего Байкала. В это время происходит массовое излияние на поверхность рельефа в горах и в нынешней Тункинской впадине жидких базальтовых лав. О том, насколько мощны были эти потоки, свидетельствуют лавовые поля мощностью до 200 и более метров, сохранившиеся на Хамар-Дабанском и Прикосогольском (Прихубсугульском) плато, да и в самой Тункинской долине. В местах, не сожженных раскаленной лавой, обильно произрастали хвойно-широколиственные леса с каштаном, грабом, дубом, буком, тюльпанным деревом, ликвидамбром (стираксовое дерево) и папоротниками. По речным долинам можно было встретить заросли ольхи, ильма, клена, магнолии, про­израстающих ныне в субтропиках и теплых регионах страны. Вместе с тем горные склоны преимущественно были покрыты хвойными лесами с экзоти­ческими соснами, елями и тсугом, что очень походило на современные леса Северной Америки.

В миоценовое время начали откладываться в медленно прогибающиеся впадины весьма разнообразные осадки: озерные, речные, болотные. Угле­носность этих отложений неравномерна. В толще осадков встречаются линзы и пласты диатомитов и пресноводных мергелей, а в Тункинской долине их к тому же перекрывают многочисленные покровы базальтов. О едином Бай­кале, естественно, еще не могло быть и речи, однако помимо трех крупных водоемов существовала целая серия мелких, теплых, глубиною до 100 метров,

типа Еравнинской или Гусиноозерской систем. Об этом свидетельствует на­ходка биологом СМ. Поповой раковин ископаемых моллюсков в береговых отложениях реки Половинной у подножья Хамар-Дабана. Остатком древнего ландшафта является Приольхонье, которое с полным правом можно назвать замечательным природным музеем истории, точнее, предыстории Байкала. Этот уголок донес до нас ландшафт, когда в палеогене происходило регио­нальное выравнивание рельефа и формирование кор выветривания, отчего облик суши Байкала был еще холмисто-грядовым, с широкими понижениями, почти таким, каким он и сохранился в Приольхонье.

В последующие за миоценом эпохи тектонические процессы в районе за­рождающегося озера-моря еще более усиливаются. Помимо того происходят первые признаки начавшегося похолодания. Из серии крупных и мелких озер образуется единый водоем ‑ прообраз Байкала. Этому немало способство­вала новая вспышка тектонической деятельности. С еще большим похолода­нием пришло оледенение. Канули в прошлое темнохвойные боры (реликты их сохранились на Ольхоне и на Хамар-Дабане), уступив место современным сосновым лесам. С похолоданием среди лесного сообщества впервые появля­ются остепненные участки.

Около 12 тысяч лет тому назад, к концу так называемого сартанского времени, привычный сейчас облик Байкала почти полностью сформировался: на его берегах, только что освобожденных от тяжелых ледников, безраздель­но господствовал сосново-лиственничный лес и степные сообщества, более широко, правда, произрастал кедровый стланик, ольховник и карликовая береза. Древний человек, пришедший на берега сибирского водоема, жил практически в том же «хвойном» царстве природы, которое досталось нам по наследству. Однако наши предки видели по берегам Байкала еще более обширные луга и мелководные заливы, которые в последующие тысячелетия погрузились на дно сибирского водоема. Катастрофические опускания боль­ших и малых участков суши, населенных зверем и людьми, легли в основу дошедших до нас мифов-воспоминаний о сотворении озера-моря. Но рассказ об этих красивых поэтических преданиях достоин отдельного повествования.

Во время каждого погружения «Миров» гидронавты в обязательном по­рядке брали пробы донных отложений специальными бурами. Извлекаемую глину внимательно рассматривали под микроскопом, ища в ней органиче­ские остатки. Глина эта еще была мерзлая, плотно спрессованная, и поэтому «отшелушивалась» послойно, напоминая годичные кольца на спиле дерева. Лимнологи мне объяснили, зачем они настаивают на обязательном взятии проб в разных частях озерного дна. Оказывается, наилучшая запись измене­ний природной среды как раз находится в осадочных толщах. В глубоководных котловинах Байкала накопление осадков составляет от нескольких миллиметров до первых сантиметров за 1000 лет. Тип осадков, их состав определяется климатом (температурой) Земли, содержанием в атмосфере и воде углекис­лого газа и прочих факторов. Поэтому глубинные котловины, защищенные от внешних катастрофических воздействий,‑ очень важный объект для оценки глобальных изменений природной среды и климата. Таких объектов на кон­тиненте мало, в северном же полушарии Байкал ‑ единственный. В осадках, слагающих дно Байкальской котловины, должна быть записана информация об эпохах потепления и оледенения, охватывавших нашу планету, количество газов, находившихся в атмосфере Земли в различные эпохи.

Изучают донные осадки на Байкале давно, но целенаправленно ‑ с 1990 года по Международному проекту «Глобальные изменения Центральной Азии на основе исследования осадков озера Байкал». Для этой цели и была создана уникальная буровая установка с той самой баржой «Метрополь», на которой «ночевали» наши «Миры». Одной из причин работ «Пайсисов» как раз и являлось подводное обслуживание буровой установки.

В качестве места для бурения выбрали небольшое донное поднятие у по­селка Бугульдейка. 5 марта 1993 года со льда были получены первые мет­ры керна, 6 числа ‑ уже 35, 7-го ‑ 55 метров. В ту зиму удалось пробурить две скважины глубиной 102 и 94 метра. Изучение взятых кернов позволило выявить такую закономерность, как влияние холодных и теплых времен года на биологическую продуктивность водных организмов, определить скорости осадконакопления и решить много других специфических научных проблем.

Но вернемся к вопросу о террасированности берегов Байкала. Под конец экспедиции А. К. Тулохонов нашел древнюю волнобойную линию и на отметке 800 метров. Если соединить батиметрические промеры глубин, то мы полу­чим изолированные озера в южной и средней частях Байкала. Нет ни север­ной его половины от Святого Носа и Ушканьих островов далее, нет ни Малого Моря, ни Чивыркуйского и Баргузинского заливов. Вместо них плескались два не слишком глубоких водоема. Безусловно, вышележащие волнобойные террасы дают представление о нескольких временных периодах прекраще­ния заполнения Байкальской впадины водой. Что являлось причиною для мощного возобновления притока воды, пока неясно. До недавнего времени я скептически относился к возможности дополнительной подпитки за счет массового таяния ледников. Но на Хамар-Дабане отмечено до четырех пе­риодов Великого оледенения, от которого сохранилось знаменитое у туристов высокогорное озеро Сердце с ледяной и очень чистой водой. Есть впечатляю­щие следы и на Баргузинском хребте. Из здешних ледников Томпудский был наиболее крупным. Высота конечных морен на берегах Байкала составляет 30 и более метров, и занимают они огромную площадь шириной в 8 и дли­ной около 80 километров. Мощность ледников была очень большой: некоторые достигали высоты до 100 метров. Ледниковые морены с геологической точки зрения очень молодые, поскольку сохранились в неприкосновенности и не затронуты эрозией. Пробы торфа, взятые из этих морен и ледниковых отложений, показали возраст 11200‑10170 лет, что соответствует последне­му, так называемому зырянскому времени ледниковой эпохи в Сибири. В это время здесь уже давно жили люди, и если только таяние ледников заполнило каменную чашу Байкала, то следы их первых поселений, разумеется, могут быть найдены и в районе самых глубоководных террас в 400, 500 и 800 мет­ров, так же, как и кости ископаемых животных. Это подтверждается и таким интересным обстоятельством, что конечные морены Баргузинского хребта высотой 40‑60 м обнаружены и в озере на глубинах 50, 100 и даже 400 мет­ров, причем хорошо сохранились ледниковые формы подводного рельефа и осадочные образования. А в районе бухт Фролиха, Аяя и Томпа на подводном склоне Байкала встречены отложения ленточных глин без признаков разру­шения их волнобойной деятельностью. Каким бы мощным ни было леднико­вое поле, оно все равно должно «повиснуть» в плотной воде над глубиной 400 метров, и при этом неизбежно обламываться под собственной тяжестью.   -Значит, речь все же идет о более низком уровне Байкала доледниковой эпохи и о вероятном наличии артефактов там, где А.К- Тулохоновым и мною была обнаружена хорошо окатанная береговая галька. Таяние ледников, по дан­ным Б.Ф. Лута, дало Байкалу не менее 2000 кубических километров воды, то есть треть имеющегося сейчас запаса. Следовательно, после массового таяния ледников озеро имело даже более высокий уровень по сравнению с настоящим, и вода заливала все долины современных рек, не говоря о низ­менных береговых участках. Серия наземных береговых террас обнаружена выше извечного уровня Байкала на отметках 80, 100, 120 и даже 240 метров. И.Д. Черский говорил о 368 метрах.

В настоящее время его точку зрения разделяют многие геологи. В таком случае ныне суходольные Тункинская, Баргузинская, Верхнеангарская впади­ны, долина Селенги и ее притоков были морскими заливами. Правда, говорит­ся о событиях «примерно десятков миллионов лет» тому назад, но это не так. Для меня летом 2008 года стало открытием посещение раскопок палеолити­ческого поселения в долине реки Оны ‑ притока р. Уды в Хоринском районе. Древнейший человек притулился у подножья скалистого утеса, в горах, дале­ко от современной воды. Что заставило его обживать столь малопригодное с точки зрения современного понимания место? Я сразу понял причину, обо­зрев окружающий ландшафт. От этих скал к пойме реки опускались крутые округленные увалы, покрытые песками и галькой, так что древнее стойбище находилось как раз на берегу бывшего водоема ‑ залива Байкала. Такова же геологическая картина, между прочим, и многих других палеолитических местонахождений Забайкалья. Теперь понятно, почему найденные на поверхно­сти берегов Селенги каменные орудия труда эпохи среднего палеолита имеют признаки окатанности, а поселение Каменка близ Новой Бряни с возрастом 35-40 тыс. лет перекрыто мощной толщей аллювиальных (водных) отложе­ний. Понятны теперь и частые находки в строительных котлованах среди слоя гальки чуть ли не целых скелетов мамонтов, мною исследованных в Северобайкальске, Усть-Баргузине и в Слюдянке. От современной береговой линии эта галька с палеонтологическим материалом лежит на вышестоящей отмет­ке до 50‑ 100 метров от уровня Байкала.

Но если древний Байкал был столь полноводным почти на 400 метров выше (тогда его глубочайшая точка составляла 2 километра!), то куда делась «избыточная» масса? Кажется, и на этот вопрос имеется ответ. Когда камен­ная чаша Байкала «переполнилась», она нашла себе дороги изливания че­рез два менее высоких перевала в окружающих горах, породив стоки в виде нынешних рек Лена и Ангара. Но исток Лены в конечном итоге был пере­крыт поднятием Прибайкальского хребта, а Ангара «работает» до сих пор, где регулятором стока является каменная гранитная «перемычка» с Шаман-камнем, которую река не может размыть.

Вот почему я с большим желанием подключился по просьбе А.К. Тулохонова к поиску древних волнобойных террас в глубинах Байкала, признавая за ним приоритет весьма важного научного открытия лета 2008 года, получен­ного при помощи аппаратов «Мир». За собою же я оставляю утверждение о том, что «байкальские» мифы являются не фантазией предков, не обожест­влением вымышленных событий и явлений, а генетической памятью местных поморов с глубин каменного века о случавшихся на их глазах колоссальных геологических процессах катастрофического характера. Этот важный вывод открывает перед учеными гуманитарных и других наук большие перспективы для нового цикла исследований по антропогеоценозу, то есть способу выжива­ния человека в условиях специфического для Байкала природного окружения в период активного формирования географического облика его побережий.

Например, низкий уровень озера делал возможным освоение человеком обширных прибрежных лугов, на которых паслись стада мамонтов, носорогов и других животных «арктической» фауны. Сами охотники жили стойбищами в устьях впадающих рек, что подтверждается находками артефактов и нередко целых скелетов ископаемых животных. Такой образ жизни довольно отчетли­во зафиксирован в древнейших мифах бурят, эвенков, якутов.

На пониженном «доледниковом» уровне Байкала напротив дельты Се­ленги располагалась цепь наносных островов, ныне представленная боль­шой подводной горой, и где глубины посреди озера не превышают сегодня 40 метров. Древние герои перескакивали через впадину Байкала («море-реку» монгольских летописей) на лошадях по тем самым островам. В том же ряду и мифы о «сухопутном» перешейке между островом Ольхон и Святым Носом, ныне названном Академическим хребтом. «Миры» в 2009 году установили, что перешеек этот на дне озера сформировался когда-то в наземных условиях. В том же ряду и миф о бегстве к возлюбленному Енисею единственной доче­ри Байкала Ангары, вслед которой он бросил Шаман-камень. Я уже говорил, что нашедшая сток в межгорном понижении избыточная от таяния ледников вода Байкала вырвалась наружу и промыла себе русло. Подмытые склоны хребта рухнули, образовав так называемый «Ангарский перекат» ‑ гигант­ский завал камней в Лиственичном заливе, о который в начале летнего сезона 2009 года мы повредили ходовые винты «Миров» и едва не погубили наши глубоководные аппараты. Геологи датируют это впечатляющее событие 10‑ 12 тысячами лет тому назад, то есть оно происходило буквально на глазах человека. В том же ряду, наконец, и мифы о горящих огнях в долине будущего Байкала, которые удалось потушить лишь растаявшим ледником. Один из та­ких потоков якобы хлынул с гор Хамар-Дабана. Но ведь там геологи действи­тельно нашли следы едва ли не самого мощного ледникового потока, оста­вившего боковые и конечные морены высотою в десятки метров. Пока неяс­но, каким образом древние люди установили самую глубокую точку впадины Байкала близ ольхонского мыса Ижимей, найденную Г.Ю. Верещагиным с помощью эхолота лишь в 1920 году. В этой точке мифы размещают вход в подземно-подводное царство мертвых Эрлик-хана, откуда нет возврата. Если мысленно «осушить» Байкал, то здесь мы увидим гигантскую вертикальную скалу высотою до трех километров, на вершине которой до сих пор сохра­нились остатки одного из самых значимых в шаманской практике культовых мест в честь «бога Байкала».

Об огнях на дне Байкала и об извергающихся вулканах, нашедших яркое отражение в древних мифах, мы поговорим в следующей главе.

Назад в раздел