Eng | Рус | Буряад
 На главную 
 Новости 
 Районы Бурятии 
 О проекте 

Главная / Каталог книг / Электронная библиотека / Устойчивое развитие Байкальского Региона / Статьи

Разделы сайта

Запомнить меня на этом компьютере
  Забыли свой пароль?
  Регистрация

Погода

 

Законодательство


КонсультантПлюс

Гарант

Кодекс

Российская газета: Документы



Не менее полезные ссылки 


НОЦ Байкал

Галазий Г. Байкал в вопросах и ответах

Природа Байкала

Природа России: национальный портал

Министерство природных ресурсов РФ


Рейтинг@Mail.ru

  

Яндекс цитирования Яндекс.Метрика

Социодинамика устойчивого развития: проблема цикличности

Автор:  Мантатов В.В.

Сегодня об устойчивом развитии говорят и политики, и ученые. Но недостаточно признавать необходимость непрерывного развития - надо понять его условия и первый шаг в этом направлении - анализ цикличности общественного развития.

Цикличность некоторых процессов истории отмечали еще мыслители древности: Платон, Полибий, Сыма Цянь и др. Китайский историк Сыма Цянь так сформулировал принцип цикличности: "Путь трех царств кончился и снова начался".[1]

Эта идея пронизывает труды многих историков и философов. В данном контексте мы рассмотрим лишь взгляды А. Тойнби и Л. Гумилева, тех теоретиков концепции цикличности социальной динамики, которые были движимы экологическим ведением истории. Каждого, кто читает их историко-философские труды, поражает та закономерность, в соответствии с которой распадаются могущественные империи и цивилизации. Значит ли это, что цикл подъемов и падений невозможно нарушить, и что обречены на коллапс?

                        Прочь отвести гнилой воды застой -

                        Вот высший и последний подвиг мой!

                                                                       Гете.

Послушаем сначала Арнольда Джозефа Тойнби - всезнающего историка и мудрого человека. Он был одним из первых западных философов, осознавших "взрывной" характер экологической  проблемы и необходимость выбора между двумя альтернативами: совершения экогеноцида или постижения того, как жить дальше в единой семье. Ответ на этот вопрос он ищет в истории. "Каковы цели, которые ставят историка, изучая историю? - вопрошает Тойнби. - Прежде всего мы должны принять за аксиому, что изучение человеческих деяний обладает определенным смыслом и что история старается раскрыть этот смысл".[2] Отправной точкой подхода Тойнби к проблеме смысла истории является философия "творческой эволюции" А. Бергсона. Следуя за Бергсоном, он определяет человеческую цивилизацию в духовном смысле. "Возможно, - пишет Тайнби, - она может быть определена как попытка создать состояние общества, при котором все человечество будет в состоянии жить вместе в гармонии как члены одной всеохватывающей семьи".[3]

Проследив историю более двадцати различных цивилизаций, Тойнби констатирует везде одну и ту же последовательность изменений: генезис, рост, надлом и распад. Тойнби считает, что тайна роста любой цивилизации была схвачена великим философом А. Бергсоном в понятии "жизненный порыв человека к общественному абсолюту".[4]

По Тойнби, носителями "жизненного порыва" как движущей силы истории являются идеальные личности, обладающие творческим потенциалом и высшим самообладанием. "Идеальная личность - это та, в которой внутренний контроль достаточно силен и осуществляется сознательно, имея своей целью гармонизацию противоречивых порывов и желаний и упорядочение случайных поступков и действий, грозящих конфликтов с самим собой”.[5]

Следует сказать, что такие личности составляет в любом обществе меньшинство, но именно они инспирируют социальный прогресс. Но каким образом им удается сплотить вокруг себя других людей? Здесь "требуется двойное усилие. Прежде всего со стороны отдельных личностей, нацеленных на новаторский путь, и наряду с этим - всех остальных, готовых воспринять эту новацию и приспособиться ней. цивилизованным можно назвать лишь то общество, в котором эти встречные усилия слились воедино".[6]

Признаками развивающегося общества, по Тойнби, являются перенос (transference) результатов духовной работы идеальных личностей в сферу общественных отношений, самодетерминация (как подражание духовно-нравственному порыву избранных носителей нового), а также прогрессирующее упрощение социальных институтов (техники, языка, управления и т. д.). Рост цивилизации обеспечивается развитием ее духовного потенциала, внутреннего единства, гармонии и пропорциональности общества. Устойчивое общество базируется  на скале духовности, а не на "песке экономики", по выражению Тойнби. Именно духовно-нравственное начало в жизни общества - главное (история доказала это неопровержимо), и нам необходимо опереться на эту высокую выстраданную истину.

По свидетельству Тойнби, интерес коллапсирующего общества все больше смещается в сторону завоеваний и техноэкономического роста. Гигантомания и милитаризм, рост чиновников (номенклатуры), безмерное стремление правящего класса к материальному обогащению и расширению власти над окружающей средой (и обществом, и природой) - вот причины распада  локальных цивилизаций. Все это сопровождается "самоотравлением победой", самоидеализацией, потерей нравственной силы и ростом вопиющей несправедливости.

Тойнби пишет: "основой критерий и фундаментальная причина надломов цивилизаций - внутренний взрыв, через который общество утрачивает свойство самодетерминации.[7] Происходит внутренний раскол и общество начинает пожирать самого себя. В последнем акте надлома цивилизации исчезает философия, в результате чего становится невозможным процесс саморефлексии общества. Массы становятся объектом манипуляции бездуховной правящей "элиты". Но правящее меньшинство утрачивает свою привлекательность - ореол власти тускнеет. "Пока косное правящее меньшинство постоянно воспроизводит свое поражение - пишет Тойнби, - новые вызовы, побуждая к новым творческим ответам, активизируют новые творческие  меньшинства. Они то и становятся, по Тойнби, претендентами на возвышение".[8] Происходит как бы внутреннее возрождение (regeneration) и начинается новый цикл исторического развития.

А. Тойнби рассматривает четыре пути выхода из состояния социального распада: архаизма, футуризм, отрешение и преображение. Архаизм - это попытка совершить прыжок из настоящего в прошлое; футуризм - аналогичная попытка совершить прыжок в будущее, отрешение есть полное подавление жизненного процесса, т. е. абсолютный покой. Исследовав природу архаизма, футуризма и отрешения, Тойнби приходит к выводу, что ни один из этих образов жизни но является устойчивой жизненным.[9] Вслед за Бергсоном, Тойнби настойчиво повторяет: только духовное преображение способно вывести общество на новый виток развития. Акт Преображения есть таинство, ибо это деяние Бога. цель Преображения есть царствие Божие. "Нет надобности повторять, - писал А. Бергсон, - что социальный прогресс обусловливается прежде всего духовной средой  общества... Широко известно, что большинство великих реформ воспринималось сначала как неосуществимые, что фактически соответствовало действительности: они могли воплотить в жизнь лишь в обществе, создавшем для этого надлежащие духовные условия".[10]

А. Бергсон говорил, что человечество никогда не сможет жить, как братья вместе, если люди не возвысятся над своими внутренними конфликтами, уверовав в общего царя Небесного. Это прозрение великого философа ХХ века обобщает мысли и чаяния людей на протяжении многих веков. б этом мечтали и Эхнатон, и Александр Македонский и Наполеон, все "сильные мира сего". Александр открыл истину, согласно которой "братство Человека предполагает Отечество Бога, - истину, которая содержит обратное предположение, что если Бог - отец человеческой семьи - изъят из рассмотрения, то не останется никакой возможности выковать цепь, способную связать людей на чисто человеческой основе".[11]

Тойнби видит смысл исторического процесса в единении человечества в духовной перспективе. Если раскол является причиной социального распада, то предотвратить коллапс можно преодолением разобщенности стран и народов. "Без сомнения, сегодня мы должны признать нашу общую человечность, - говорит Тойнби, - и жить вместе как члены единой семьи".[12]

При этом он справедливо замечает, что человечество не сможет выжить, следуя чисто восточным или чисто западным путем. Ультразападный  и ультравосточный образы жизни потенциально саморазрушительны. Западный образ жизни "взрывоопасен", по выражению А. Тойнби, а традиционно восточный - не имеет перспективы. В то же время совершенно очевидна насущная необходимость объединиться всему роду человеческому перед грозным вызовом окружающей Среды. В частности, необходимо произвести оптимальный синтез цивилизаций Востока Запада. На Востоке всегда чувствовали, что человек живет природой, и что он не может безнаказанно вредить Природе, - закон кармы действует здесь на уровне подсознания. Поэтому нет ничего удивительного в том, что современный ответ на вызов природы выражается в понятиях восточной философии. Мы полагаем: если западный динамизм соединится с восточным самоограничением в сбалансированных пропорциях, то это породит новый образ жизни, который обеспечит устойчивое будущее человечества.

Проект будущего, предложенный британским философом предполагает создание единой религии "с минимумом догм".[13] В диалоге с буддийским философом Д. Икедой Тойнби проводит мысль о том, что религия будущего должна иметь пантеистический характер, служить единению человека с природой. "Я полагаю, - утверждает он, - что необходимая для нас религия - пантеизм, как он представлен, например, в синтоизме, и что нам надлежит расстаться с религией иудео-христианского монотеизма и постхристианской верой в научный прогресс, который унаследовал от христианства веру в призвание человечества к эксплуатации остального универсума для удовлетворения собственной алчности.[14]

Мир, по Тойнби, можно спасти и самым главным условием выживания человечества является духовное преобразование, рассматриваемое в "экуменической перспективе". Только объединенное единым "жизненным порывом" человечество сможет избежать коллапса и выйти на орбиту непрерывного, продолжительного развития. Иначе говоря, условием устойчивого развития рода человеческого является единое всего планетарного сообщества; но "единство человечества не может быть установлено иначе, как в рамках единстве сверхчеловеческого целого, в котором человечество всего лишь часть".[15]  Такой вывод Тойнби и добавим - Истории.

            Все прекрасное на Земле - от солнца,
            и все хорошее - от человека

.                                                      М. М. Пришвин.

Если Тойнби рассматривает духовные перспективы человечества, то Л. Н. Гумилев обращает внимание на сопричастность человеческой популяции и биосфере Земли. В этом отношении они взаимодополняют друг друга, рассматривая один и тот же вопрос о судьбах человечества в разных  системах отсчета. Если предметом анализа Тойнби является цивилизация как духовный феномен, то гумилевская концепция цикличности относится к этносам как природным явлениям. "Нами была выдвинута концепция этноса как поля биофизических колебаний с определенной частотой или ритмом. Теперь она находит подтверждение", - пишет Л. Н. Гумилев.[16] Поля находятся в постоянном колебательном движении, с той или иной частотой колебаний. Когда носители одного ритма сталкиваются с носителями другого, то воспринимают новый ритм в соответствии с их собственным ритмом. Например, ритмы "полей" китайского и кочевого суперэтносов столь разнились, что дружеский контакт между ними, даже диктуемый политическими соображениями, никогда не бывал полным и продолжительным. И это не случайно.

При сочетании данного ритма с другими может возникнуть либо гармония, либо дисгармония. В первом случае происходит этническое слияние, во-втором - нарушается ритм одного или обоих полей, что ведет к аннигиляции. Но когда происходит пассионарный толчок, "этнические поля" приобретают новый ритм. "На вопрос: что движется? - отвечаем: этническая система, находящаяся в составе биосферы Земли. А движется никуда, т. к. при колебательном движении понятия "вперед" и "назад" не применимы.[17] Если этногенез как природный  процесс биосфере подчиняется закону цикличности, то социальное развитие характеризуется, наоборот, поступательностью движения.

Социальный прогресс, в отличие от естественных процессов, лежит в полосе свободы и он должен регулироваться в соответствии со стратегией Разума. Но это означает также, что человек несет и будет нести моральную ответственность за его последствия. Например, если взрыва этногенеза как природного (космического) явления нельзя предотвратить, то последующие за ними деяния людей можно и нужно контролировать с позицией нравственного закона.

По Гумилеву, концепция цикличности "не верна, если прилагать ее к социальной истории человечества, не точна - при разработке истории отдельных государств, но применима - при изучении процессов этногенеза, разумеется, с существенными  поправками".[18]

Процессы этногенеза - это локальные варианты формообразования вида homo sapiense, определяющиеся взаимодействием исторического и ландшафтного факторов. "Все народы Земли живут в ландшафтах за счет природы", - утверждает Л. Н. Гумилев.[19] Поэтому состояние ландшафта, как чуткий барометр, показывает наличие подъемов и упадков в этнической истории.

Рассматривая отношение этноса к природным условиям Гумилев выделяет "следующие фазы этногенеза: 1) явный период фазы подъема, 2) акматическую фазу, когда этнос предельно активен, а давление на ландшафт уменьшено, 3) фазу надлома, когда антропогенное давление максимально и деструктивно, 4) инерционную фазу, в которой идет накопление технических средств и идеологических ценностей; ландшафт в это время поддерживается в том состоянии, в которое он был приведен ранее, 5) фазу обскурации, во время которой нет забот ни о культуре, ни о ландшафте. После этого наступает фаза гомеостаза, когда идет взаимодействие остатков полуистребленного этноса с обеденным ландшафтом.[20]

Судьба всех этносов, по Гумилеву, - постепенный переход к этноландшафтному равновесию. Отмечается единообразный процесс развития этноса от пускового момента через акматическую фазу - к рассеянию или превращению в реликт.

Длительность разных фаз этногенеза, считает Гумилев, различна. Фаза подъема длится примерно 300 лет; примерно такова по длительности и акматическая фаза. Именно в этом периоде складывается характер этноса, заканчивается его экспансия и создаются условия для формирования суперэтнических образований. Надлом длится меньше и занимает по времени от 150 - 200 лет. Особенно сильно варьируют по своей длительности фазы инерции и обскурации. Это зависит от интенсивности внутренних процессов разложения этноса, так и физико-географических условий ареала. Наконец, продолжительность фазы гомеостаза, в которой существуют исторические реликты, уже целиком зависят от историко-географических особенностей территории, вместившей остаток разбитого этноса. Таким образом, весь цикл этногенеза занимает от момента оформления этносоциальной системы до превращения этноса в реликт около 1200 лет.

На начальной стадии этногенеза, когда люди не вступают в противоречие с ходом природных процессов, создается устойчивый биоценоз, где для растений, животных и людей находятся свои экологические ниши. Но последняя фаза этногенеза деструктивна. "Члены этноса, не способные по закону необратимости эволюции вернуться к контакту с биосферой, - заключает Л. Н. Гумилев, - переходят к хищничеству, но оно не спасает. Идет демографический спад".[21] Но это как говорится," еще не вечер". Фазы этногенеза, связанные с процессом упрощения этнической системы (надлом, инерции и обскурация), нарушаются обратными процессами этнической регенерации. В этом случае инициативу этнического обновления, отвечающего новым потребностям динамики, перехватывают те этнические группы, которые до этого были скованы присутствием ведущего этноса.

Но если концы этнического упадка очевидны, то где начальные точки этногенезов, от которых можно вести отсчет? По Гумилеву, вспышки этногенеза связаны не с культурой и бытом народов, не с их расовым составом, не с уровнем экономики и техники, не с колебаниями климата, меняющими экологию этноса, а со специальными условиями пространства и времени. Если бы этносы были "социальными категориями", - пишет он, - то они бы возникали в сходных социальных условиях. А на самом деле пусковые моменты этногенезов совпадают по времени и располагаются в регионах, вытянутых либо по меридианам, либо по параллелям, либо под углом к ним, но всегда как сплошная полоса. И вне зависимости от характера ландшафта и занятий населения - на такой полосе в определенную эпоху внезапно начинает происходить этническая перестройка - сложение новых этносов из старых. А рядом с такой полосой - покой, как будто ничего нигде не происходит... Остается непонятным: откуда такая исключительность в положении зон начал этногенезов и почему каждый раз процесс начинается на новом месте? Как будто кто-то хлещет плетью шар земной, а к рубцу приливает кровь, и он воспаляется".[22]

Чтобы ответить на этот вопрос, Гумилев исследует взрывы этногенеза в 1 веке н. э. (христианский суперэтнос), в 111 / У в. н. э. (гунны), в У1 в. н. э. (исламски\ мир), в Х1 в. н. э. (монголы). Он приходит к выводу о наличии единой причины происхождения всех этносов на земном шаре. Обязательным условием возникновения и течения процесса этногенеза (плоть до затухания его, после чего этнос превращается в реликт) является пассионарность, т. е. способность к целенаправленным сверхнапряжениям, - заключает Л. Н. Гумилев.[23] Пассионарность, по Гумелеву имеет энергетическую природу внепланетарного, космического происхождения. Эти космические импульсы сообщают новым этносам оригинальный ритм биофизического поля, порождают пассионарные личности. Пассионарные толчки - это преображающая сила, без которой  эволюция не могла бы продолжаться. Но возникают они очень редко - два или три за тысячу лет. Например, между 800-200 г. до н. э. появились духовно озаренные личности одновременно во многих регионах мира - в Китае, Индии, Персии, Палестине, Элладе. Это Конфуций и Лао-цзы, Будда и Заратустра, Гомер и Пифагор и т. д. Такой феномен трудно объяснить социальными условиями, которые и тогда не были одинаковыми на Земле; возможно, он имеет неземное происхождение - космический импульс.

Развитие любого этнос, по Гумилеву сопряжено с уровнем пассионарного напряжения, то есть наличием в этнической системе пассионарных личностей, задающих новый "стереотип поведения". И, наоборот, когда происходит снижение пассионарности, наступает обскурация. Механизм ее таков: посредственность, уничтожая пассионарные личности в своей сфере, лишает этнос необходимой резистентности, вследствие чего наступает коллапс. Например, распад Советского Союза во многом объясняется геноцидом, который резко снизил уровень интеллектуальности и пассионарности нашего общества. Что касается пассионариев, то они "никогда не вытесняют из этноса, но за счет своей избыточности энергии создают разнообразие, усложняющее этническую систему. А сложные системы устойчивее упрощенных".[24]

Таким образом, ясно, что именно пассионарные личности обеспечивают условия этнической регенерации, импульс новым циклам непрерывного развития. Но для того, чтобы пассионарность имела исторические проявления, необходимо, чтобы пассионарных личностей было достаточно много, чтобы они не были "поглощены" своими сородичами. В этом пункте гумилевская концепция цикличности сходится с позицией Тойнби.

"Человек достигает цивилизации, - писал Тойнби, - не вследствие биологического дарования (наследственности) или легких условий географического окружения, а в ответ на вызов в ситуации особой трудности, воодушевляющей его на беспрецендентное до сих пор усилия".[25] По Гумелеву, устойчивость этноса определяет динамический стереотип поведения, способность большинства людей к сверхнапряжениям. Обобщая эти две точки зрения, можно сказать, что социодинамику развития определяют духовно озаренные пассионарные личности. Только благодаря им имеет место социальный прогресс. Следовательно, в свете философии истории основная проблема формирования высоких человеческих качеств, нового образа жизни, динамического стереотипа поведения.

Почему надломилась страна Советов и почему устойчиво развивается Западная Европа? Чем же объясняется это поразительное различие в судьбах двух суперэтносов, развивающихся при одинаковых обстоятельствах - в условиях технического прогресса? Объяснение следует искать, как это не парадоксально, в великих победах Советского Союза на поле битвы и труда, которые требовали сверхиндустриализации, сверх-централизации, сверх-милитаризации и вообще сверх-напряжения всех сил всего общества на протяжении десятилетий. Сверхмилитаризация подорвала внутренние силы социального организма, а сверхцентрализации сковала творческие устремления людей, лишила их духовной свободы.

Утомленное победами, обескровленное сталинским геноцидом советское общество потеряло пассионарность, способность к самодетерминаций, в результате чего оказалось не способным выдержать "вызов" окружающей среде ("холодная война", загрязнение и т. д.). Именно здесь кроется главная причина краха Советского Союза и успешного продвижения Западной Европы по пути устойчивого развития.

Основными характеристиками устойчивого общества являются самодетерминация, самоподдержание, саморефлексия. Наиболее конструктивным признаком устойчивого развития является саморефлексия, которая детерминирует процесс духовного преображения общества. Однако, саморефлексия - это привилегия интеллектуального меньшинства, а оно попало под пресс сталинско-большевистского террора. Вместе с уничтожением мыслящей части населения исчезла и свободная мысль как социальное явление. Категорическим императивом нашего общества стал сталинский лозунг: "дело делать". И мы покоряли природу как "внешнего врага", воздвигали гиганты индустрии, стройки века. Но все это обернулось социальным распадом и экоцидом.

Российскому обществу сегодня брошен внутренний "вызов" - вызов морального характера. Действительно, что является "ахиллесовой пятой" нашего общества, что не позволяет ему выстоять перед ударами судьбы? На наш взгляд, основополагающей причиной системного кризиса российского общества является недостаток духовной витальности ("жизненного порыва", по Бергсону), из которого выводится все остальное в т. ч. и экоцид. Следовательно, критерий устойчивого самоподдерживания общества следует искать в процессе ценностного самоопределения, нравственного "само-стояния человека" (А. С. Пушкин). В этом состоит главная проблема устойчивого развития в ее глубинной духовной сути.

Творческая эволюция не может быть результатом внешних сил. С утратой силы самодетерминации, то есть духовного порыва, неизбежно наступает коллапс, - таков урок истории.

Чтобы обеспечить устойчивое будущее, мы должны сделать разумные выводы из уроков истории, осознать свое место в историческом развитии. Как показывают исследования А. Тойнби, Л. Гумилева и других историков, развитие человеческих популяций носит циклический характер. Мы не являемся сторонниками "теории цикличности", но все - же полагаем, что без анализа исторических циклов невозможно решение проблемы устойчивости общества. Не в нашей власти отменить эти циклы, но мы можем управлять собственным развитием, если будем знать наше место в истории. "Сегодня мы имеем большое преимущество перед обществами прошлого, - пишет американский историк И. Тейнтер, - это касается не только наших технических возможностей. Наше знание дает     нам возможность стать первыми людьми в истории, которые способны понять феномен "развертывания сложности" (of evolving complexity) и узнать, каково наше место в этом процессе".[26]

Историческое исследование, направленное на постижение нашей роли, нашей позиции в этом объективном процессе "развертывания сложности", должно стать фундаментом концепции устойчивого развития. Независимо от того, достигли мы или нет предельной точки уменьшения отдачи от решения "проблемы сложности", мы знаем, что этот момент наступит. И не только в этом наше сравнительное преимущество. Опираясь на стратегию разума, мы можем изменять траекторию естественной эволюции общества с учетом феномена "уменьшения отдачи от сложности". Поддержание устойчивости общества требует от нас разумных действий вопреки естественным историческим циклам, влекущим те процессы коллапса, о которых говорилось выше.

 

Библиография:

--------------------------------------------------------------------------------

[1] Цит. по: Гумилев Л. Н. Этнос как явление // Доклады отделений и комиссий ВГО. Вып. З. Л,, 1967, с. 106.

[2] Toynbee A.J. A Study of History. London, 1988, p.487.

[3] Ibid, p.44.

[4] Bergson A.H. Les deux sources de la morale et de la religion. Paris, 1937, p.235.

[5] Smuts J. Holism and Evolution. London, 1927, p.305.

[6] Bergson H. Op. Cit., p.181.

[7] Тойнби А. Цит.соч. с.336.

[8] Тойнби А. Цит.соч. с.342.

[9] Тойнби А. Цит.соч. с.438.

[10] Bergson A.H. Les deux sources de la morale et de la religion. Paris, 1932, p.333.

[11] Тойнби А. Цит.соч. с.408.

[12] Toynbiee A.J., Ikeda D. The Toynbee-Ikeda Dialogue, Man Himself must Choose. Tokyo; New York.1976, p.79.

[13] Toynbee A.J. Experiences. L., N.Y., 1969, p.143.

[14] Toynbiee A.J., Ikeda D., op.cit., p.300.

[15] Тойнби А. Цит.соч. с.410.

[16] Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. М., 1990, с. 473.

[17] Гумилев Л.Н. Цит. Соч., с.251.

[18] Гумилев Л.Н. Цит. Соч., с.252.

[19] Гумилев Л.Н. Цит. Соч., с.172.

[20] Гумилев Л.Н. Цит. Соч., с.211.

[21] Гумилев Л.Н. Цит. Соч., с.433.

[22] Гумилев Л.Н. Цит. Соч., с.214.

[23] Гумилев Л.Н. Цит. Соч., с.319.

[24] Гумилев Л.Н. Цит. Соч., с.445.

[25] Toynbee A.J. Study of Histoty, p.60.

[26] Tainter J.A. Sustainability of complex societies// Future, 1995. Vol.27. N,4 p.405.

 

 

Назад в раздел