Паспорт байкальской нерпы
Кутырев И.А., Пронин Н.М. Паспорт байкальской нерпы // Байкальская нерпа: Паспорт и библиография / РАН. Сибирское отд-ние. Ин-т общей и экспериментальной биологии. Сост.: И.А. Кутырев, Н.М. Пронин, Л.С. Имихелова, Е.А. Петров, Е.А. Кузьмина. Отв. Ред.: Т.П. Добоева, С.Г. Щепин. – Улан-Удэ, 2006. – С. 9-11.
ИМЯ. Байкальский тюлень или нерпа Phoca sibirica Gmelin, 1798.
РОДОСЛОВНАЯ. Царство: Animalia, Zoobiota = Животные Тип Chordata = Хордовые
Класс Mammalia Linnaeus, 1758 = Млекопитающие
Отряд Pinnipedia Illiger, 1811 = Ластоногие Семейство Phocidae Brooker, 1828 = Тюленевые, настоящие [безухие] тюлени Род Phoca Linnaeus, 1758 = Обыкновенные [настоящие] тюлени
БЛИЖАЙШИЕ РОДСТВЕННИКИ и происхождение.
Кольчатая нерпа - Phoca hispida Schreber, 1775, каспийский тюлень - Phoca caspica Gmelin, 1788.
Происхождение - от общего с северным кольчатым тюленем предка.
ОСОБЫЕ ПРИМЕТЫ (отличительные признаки)
Окраска одноцветная, без пятен. Спина обычно одноцветная, оливково-серая, или буровато-серебристо-серая, бока и брюхо светлее и желтее. Молодые - серебристо-серые, новорожденные - желтовато-белые. Ширина когтей передних ластов почти равна ширине промежутков между ними. Когти со срединным ребром. Передний край носовых костей без срединного выступа. Вторая вершина нижних коренных зубов лишь немного крупнее соседних вершин.
ОБРАЗ ЖИЗНИ
Нектобионт - большую часть жизни проводит в толще воды.
Пагофил - в периоды сплошного ледяного покрова и распада льдов жизненный цикл тесно связан со льдом. Всю зиму проводят в воде, пользуясь для дыхания продушинами, которые делают еще в тонком льду. В период распада льдов мигрируют в северную часть озера. В летний нагульный период распределяются по всему озеру, часть животных образует береговые лежбища. В осенний период, по мере охлаждения воды и образования льда животные мигрирую вначале в мелководные, рано промерзающие участки озера (восточное побережье), к декабрю особи нерпы начинают рассредоточиваться по акватории озера.
РАЗМНОЖЕНИЕ
У старых животных имеются ярко выраженные признаки полового диморфизма внешнего облика. Пагофил - спаривание и деторождение происходит на льду. Время спаривания - последние числа февраля - начало мая. Беременность длится 11 мес, из них первые 3-3,5 мес. занимает латентный период, т.е. наблюдается задержка развития оплодотворенной яйцеклетки. Беременные самки выходят на лед и устраивают под снегом логово, в котором приносят детеныша.
Рождение детенышей - с конца февраля до конца марта. Кормление молоком - 1,5-3 месяца.
ПРОПИСКА (место обитания). Вся акватория озера Байкал.
Летом обитают повсеместно как в открытом Байкале, так и в прибрежно-склоновой зоне. Незначительная часть популяции образует летние береговые лежбища (основные - Ушканьи острова, губа Аяя, мыс Понгонье, участок побережья в районе р. Ледяной - мысов Сев Кедрового, Хобой). Зимой обитают подо льдом, преимущественно в открытых (глубоководных) частях озера (взрослые), неполовозрелые могут осваивать мелководные участки (селенгинское мелководье и др.).
ПРОФЕССИЯ. Ихтиофаг.
Излюбленный корм - малая и большая голомянки, длиннокрылый бычок, желтокрылый бычок, песчаная широколобка.
ЭТАПЫ ЖИЗНИ (постнатальный онтогенез)
Белёк - до 1 месяца.
Кумуткан (хубун, хубунок) (бурятское хубун - детеныш дикого зверя) — впервые перелинявшая особь (от 1 месяца до 1 года).
Аргал - половозрелый самец.
Половое созревание происходит: у самок - в 4-6 лет, у самцов - на 1 -2 года позже. Средний вес - 50 кг.
Максимальный вес самцов - 130-150 кг, самок - 110 кг. Максимальная длина самцов - до 1,5-1,6 м, самок - до 1,5 м. Линейный рост заканчивается к 17-19 годам, а весовой продолжается еще в течение ряда лет и возможен до конца жизни. Максимальная продолжительность жизни - 56 лет.
МОРФОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ
Пресноводная форма.
Частая посадка зубов с увеличенным числом добавочных вершин - для потребления весьма мелкой рыбы. Увеличенные глазные яблоки - для питания в условиях слабой освещенности и в сумерки.
Более мощный когтевой аппарат передних ластов - для изготовления и поддержания от промерзания отдушин для дыхания в сплошном льду при толщине около метра. Повышенные концентрации гемоглобина крови - для глубоководного погружения в поисках пищи на длительное время с выключенным дыханием. Суточный рацион - 3-5 кг рыбы. Переваривание пищи в желудке - 2-3 часа. Максимальная глубина ныряния - 300 м. Максимальная скорость плавания в воде - 20-25 км/ч. Максимальная продолжительность пребывания под водой - более 1 часа.
СТРУКТУРА И ЧИСЛЕННОСТЬ ПОПУЛЯЦИИ
Половая структура: самок - 58%, самцов - 42%. Возрастная структура - 1-9 лет - 78,7%, 10-19 лет - 17,0%, 20-29 лет - 3,0%, 30-39 лет - 0,9%, 40-49 лет - 0,3%, 50 лет и старше-0,1%. Численность- 80-100 тысяч особей.
Паспорт составили: И.А. Кутырев, Н.М. Пронин
О нерпе
Нерпа // Проблемы Байкала / Отв. ред. Г.И. Галазий, К.К. Вотинцев. – Новосибирск, 1978. – С. 251-258. – Тр. / АН СССР. Сиб. отд-ние, Т.16 (36).
В Байкале, как уже говорилось, обитает высокоспециализированное млекопитающее, ценный объект промысла – тюлень, или по-местному – нерпа. Байкальская нерпа – Pusa sibirlca Gmel. – с полным правом может быть отнесена к числу интереснейших представителей уникальной фауны этого озера.
Многих известных исследователей – зоологов, зоогеографов и даже геологов – интересовали систематика и сравнительная морфология байкальской нерпы, ее происхождение и пути проникновения в Байкал, почти в центр Азиатского материка, в связи с вопросами происхождения и истории самого озера. Однако до настоящего времени вопрос о происхождении нерпы, о том, каким образом она поя-вилась в Байкале, остается дискуссионным и предполагаемые решения не выхо-дят за рамки более или менее аргументированных, но все же гипотетических рассуждений.
На этот счет существует в основном два взгляда. По одному из них, нерпа недавно (в четвертичный период) проникла в Байкал из Полярного бассейна по системам рек (Georgi, 1775; Черский, 1877; Nordgvist, 1899; Верещагин, 1930, 1940; Кожов, 1947, 1962; Ламакин, 1964; Анбиндер, 1969; и др.). По второму,– нерпа ведет свое начало от одной из родовых ветвей третичных тюленей внутреннего Сарматско-Понтийского бассейна (Гернес, 1898; Огнев, 1935; Чапский, 1955; Кондаков, 1961; и др.).
Сравнительный анализ краниометрических признаков современных видов рода Pusa указывает на большую близость байкальской нерпы к нерпе из Каспия (Огнев, 1935; Яблоков, 1966; Пастухов, 1969а) – потомку тюленей, обитавших там еще в познетретичное время (Богачев, 1927а, б; Чапский, 1955), чем к кольчатой нерпе арктических и дальневосточных морей. Существует мнение (Чапский, 1955), что она произошла от более поздней (чем каспийская) исходной формы, общей для байкальской и кольчатой нерп.
Как известно, на территории Евразии современное внутри-континентальное распространение тюленей рода Pusa (P. caspica, P. hispida, P. sibirica) ограничено Каспием, Ладогой, Саймой (Финляндия) и Байкалом. Указанные водоемы весьма обширны, глубоководны, обладают достаточно мощным фотосинтезирую-щим слоем и, что особенно важно, населены короткоцикловыми мелкими пелагическими рыбами с высоким воспроизводительным и продукционным потенциалом. В Байкале – это голомянки и бычки, в Каспии – килька, атерина, бычки, в Ладожском озере – корюшка, колюшка, ряпушка, в оз. Сайма – ряпушка.
По-видимому, только в крупных водоемах с большой физико-химической и биопродукционной инерционностью (самостоятельностью) могут весьма длительное время сохраняться относительно стабильные условия, обеспечивающие воспроизводство и выживаемость особей, т. е. комплекс внешних и внутренних условий, поддерживающий популяционный гомеостаз.
Вселение нерпы в Байкал следует относить или к тому времени, когда здесь уже сформировались пелагические рыбы, в частности голомянки, либо, что не менее вероятно, формирование самого комплекса «голомянки – нерпа» шло одновременно. Как бы там ни случилось, ясно одно: не будь в настоящее время в Байкале этих массовых пелагических рыб – не было бы и нерпы.
Вполне возможно, что с этих позиций (т. е. прежде всего с учетом трофиче-ского фактора) следует рассматривать и современное распространение тюленей рода Pusa в очень ограниченном числе континентальных водоемов Евразиатского материка.
Исследования, проведенные в последние годы, позволили вскрыть ряд новых экологических и морфо-физиологических особенностей байкальской нерпы, существенно отличающих ее от ближайших сородичей – кольчатой нерпы и каспийского тюленя. Она отличается от них более крупными размерами тела и черепа, резко выраженными признаками полового диморфизма, особенностями зубного аппарата, укрупненными глазными яблоками, мощно развитым когтевым аппа-ратом передних ластов, резко повышенным темпом линейного и особенно (в 2–Зраза) весового роста приплода на первом году жизни, вдвое большим лактаци-онным периодом, пониженной смертностью на первом году жизни, повышенным воспроизводительным и продукционным потенциалом. Эти и другие особенности обусловлены длительной лактацией, устойчивостью кормовой базы, продолжи-тельностью сплошного ледового покрова. Такова упрощенная схема. В более упорядоченном виде – это система с прямыми и обратными связями, детерми-нированная географическим положением, климатом, орографией, размерами я батиметрией водоема, водо- и теплообменом, физико-химическими свойствами, наконец, биопродукционными свойствами самой экосистемы Байкала.
На фоне чрезвычайно слабой морфо-популяционной дифференцированности кольчатой нерпы (Пастухов, 1969а), занимающей между тем огромный ареал (Ладога, Сайма, Балтика, арктические и дальневосточное моря) с весьма различными условиями среды, байкальская нерпа прошла, по-видимому, более длительный путь самостоятельной эволюции. Подтверждением этому служит, с одной стороны, примитивность (древность) некоторых остеологических при-знаков (Чапский, 1955), а с другой,– приобретение (по-видимому, уже в эпоху глубоководного Байкала) ряда, несомненно, прогрессивных адаптационных морфо-физиологических и экологических свойств, указанных выше.
Симптоматично, что изолированные в четвертичное время формы кольчатой нерпы в Балтийском море, в Ладожском и Сайменском озерах не имеют тех морфологических отличий от арктических и дальневосточных форм, P. hispida, которые налицо у байкальской нерпы (Чапский, 1955; Пастухов, 1969а).
Все это вместе взятое не позволяет исключить представление о байкальском тюлене как о реликте третичной фауны (Гернес, 1898; Огнев, 1935; Чапский, 1955; Кондаков, 1961), продолжающем, однако, прогрессивно эволюционировать (Пастухов, 1972а, б).
Вопрос о происхождении байкальской нерпы органически входит в более общую проблему – происхождения фауны Байкала, перерастающую, в свою очередь, в глобальную проблему истории становления пресноводной фауны не только Азии, но, как справедливо указывает Г. Ф. Мазепова (1974), всей Голарктики.
Подробное изучение морфологических особенностей (краниологических, остеологических, экстерьера и интерьера), т. е. в - своей основе фенетики популяции, сейчас кажется особенно "необходимым и прежде всего для более определенных суждений о систематике, происхождении байкальской нерпы, для установления степени родства среди представителей рода Pusa, наконец, для понимания эволюции (и особенно микроэволюции) - этого вида в условиях замкнутого пресноводного водоема, каким является Байкал.
Следующий круг проблемных вопросов касается биологии и популяционной экологии.
Изучение распределения животных показало, что в течение круглого года нерпа держится преимущественно вдали от берегов и с полным основанием может быть причислена к типичным пелагическим животным.
Нерпа встречается по всему Байкалу, но все же отдает предпочтение его северной половине.
Выраженная миграционная природа, межгодовые передислокации зверя по акватории озера в зависимости от ледовой обстановки и ряд других особенностей указывают на то, что этот изолированный вид образован единой панмиксической популяцией. Вместе с тем ряд наблюдений свидетельствует о том, что нерпе свойственно образование кратковременных пространственных группировок особей.
На основе точной диагностики возраста (по слоистости дентина и цемента клыков) впервые была расшифрована возрастно-половая структура популяции. Кривая возрастного состава (начиная с годовалого возраста) имеет вид, близкий к убывающей экспоненте. По данным 1961–1973 гг., количество животных в возрас-те от 1 года до 9 лет колеблется в пределах 76,0– 78,9%, от 10 до 19 лет– 17,8–18,9%, .в возрасте 20–29–1,6– 4,0%, 30–39–0,5–2,1%, старше 40 лет – не более 0,4%. Среди других тюленей семейства Phocidae байкальская нерпа выделяется потенциальным долголетием: максимальный возраст самок определен в 56 лет, самцов – 52 года. Однако средний популяционный возраст не превышает 7–8 лет. Взрослых (половозрелых) зверей в популяции примерно столько же, сколько и не-половозрелых (без детенышей). От общей (полной) численности на начало биоло-гического года приплод составляет 18,4–21,3%. Самок в популяции несколько больше (57– 58%), чем самцов (42–43%).
В результате проведенных в последние годы исследований прежние представления о размножении байкальской нерпы (Dybowski, 1873; Сватош, 1926; Иванов, 1938) пришлось изменить почти полностью. Продуктивной зрелости (спаривание с последующей беременностью) самки достигают в возрасте 3–6 лет, а впервые приносят потомство в возрасте 4–7 лет. Самцы достигают половой зрелости в более позднем возрасте. Нерпе свойственна ежегодная щенка. Однако по разным причинам около 10–20% взрослых самок в разные годы остаются яловыми. Период щенки растянут с конца февраля до начала апреля. Большая часть нерпят появляется на свет в двухнедельный срок, в середине марта. Роды проис-ходят в снежных логовах, гон – подо льдом (в апреле). Беременность длится не 9, как считали прежде, а 11 мес. При этом первые 3–5 мес наблюдается эмбриональная диапауза. По брачным отношениям байкальская нерпа стоит ближе к полигамным видам.
Линейный рост нерпы заканчивается к 17–19 годам жизни, а весовой продолжается еще несколько лет. Среднепопуляционный вес составляет около 50 кг. От весны к осени существенно изменяются весовые характеристики, колеблю-щиеся у разного возраста и пола в пределах 17–32%- Средний вес подкожных жировых отложений, выполняющих в основном функцию терморегуляции, приближается к половине общего веса тела. Исследования питания байкальской нерпы в природных условиях (Гурова, Пастухов, 1974) и в длительном (полугодовом) эксперименте (Пастухов, 1969д) со всей очевидностью показали, что эти животные – типичные ихтиофаги. Они трансформируют главным образом неиспользуемых человеком голомянко-бычковых рыб. В питании четко прослеживаются сезонные изменения: в ледовый период оно в качественном отношении резко обеднено, в безледовый – наиболее разнообразно; меньше всего пищи звери потребляют во время образования массовых залежек на льду весной и осенью, а наиболее интенсивно кормятся в период нагула (июль – сентябрь). Межгодовые различия в питании обусловлены колебаниями численности и продукции голомянко-бычковых рыб, что выражается в изменяющейся размерно-весовой структуре, потребляемом количестве рыб и в частоте встречаемости последних.
Применительно к экологическим особенностям байкальской нерпы с учетом пространственно-временной специфики разрушения ледового покрова на Байкале в весеннее время были разработаны и осуществлены сначала маршрутно-ленточный, а затем более совершенный площадной методы определения численности нерпы по логовищам щенных самок (Пастухов и др. 1973). Общая числен-ность приплода или плодящихся самок (каждая из них обычно приносит по одному детенышу) для 1972– 1974 гг. равнялась 15,4 тыс. голов при статистической погрешности в 10%.
В разные годы около 19–28% приплода (или самок) сосредоточивается в Южном, 27–49 – в Среднем и 23–54% – в Сев. Байкале. Общая численность стада на конец биологического года, рассчитанная на основе данных о величине годового приплода, возрастно-половой структуре популяции, плодовитости и частоте участия самок в размножении в том или ином возрасте, составила для 1972–1974 гг. около 68 тыс. голов.
Нуждается в дальнейшей разработке проблема оценки роли нерпы в биоме Байкала. Первые шаги в этом направлении сделаны (Пастухов, 19656, 1967а, 1973, 1974; Вотинцев, Пастухов, Поповская, 1969). Но именно первые шаги. Многогранность проблемы заключается в том, что такая оценка в соответствующих количественных выражениях должна быть выполнена не только для нерпы, но и для других составляющих биома. Надо сказать, что для многих явлений и состояний тех или иных популяций (и, конечно, биоценоза в целом) еще очень слабо разработано понятие нормы-оптимума. Мы еще многое не научились измерять с необходимой точностью, не говоря уже о пространственном и временном осреднении получаемых результатов. Это относится и к популяции байкальской нерпы. И здесь, конечно, необходимы широкие комплексные исследования главнейших составляющих живой и косной среды в их неразрывной связи и обуслов-ленности. Оценить роль нерпы в биоме Байкала – это значит, по меньшей мере, ответить на вопрос об оптимальной ее численности (плотности), необходимой для жизнедеятельности и продуцирования как самой популяции, так и для оптималь-ного функционирования биогидроценоза как целого. Другой чрезвычайно важный аспект этой проблемы – оценка и поддержание оптимальной численности нерпы с позиции комплексного рационального использования биологических ресурсов Байкала.
По-видимому, с позиции человека, благополучия самой популяции нерпы и деятельности биогидроценоза как целого, оптимальная численность нерпы – разные величины, оценка которых (тем более нахождение некоторого «среднего» компромисса) представляет определенные трудности.
Вопрос об оптимальной численности нерпы тесно связан с вопросом о емкости самой среды Байкала применительно к этому животному. Можно с достаточной уверенностью предполагать, что емкость среды также не остается величиной постоянной, а изменяется в соответствии с циклическими колебаниями всей эко-системы озера под воздействием гидроклиматических, биотических и антропогенных факторов.
Пока более точно может быть оценена предельная (максимальная) численность нерпы в годы пониженной общей биопродуктивности Байкала. Так, исследования 1961–1974 гг. показывают, что в этот период каких-либо существенных сдвигов в возрастной структуре популяции не произошло. Однако именно в эти годы отмечено достоверное снижение -воспроизводительной способности популяции, выразившееся в более позднем вступлении самок в размножение и повы-шенной яловости среди заведомо взрослых животных (18% в 1917–1973гг. против 10% в 1961-1969 гг.). На протяжении ряда лет отмечено падение общего веса те-ла животных и их упитанности. Произошли изменения и в питании: уменьшилось общее количество потребляемой пищи (особенно доминантного вида – малой го-ломянки), наблюдаются некоторые изменения в соотношении основных объектов питания.
По данным Г. И. Поповской, 1969–1973 гг. характеризовались слабым развитием весеннего фитопланктона. Есть все основания полагать, что именно в эти годы отрицательное влияние фитопланктонной депрессии коснулось всей цепи гетеротрофов, включая и нерпу.
Проявление указанных выше отрицательных симптомов состояния популяции байкальской нерпы на фоне стабилизированной в течение ряда лет возрастно-половой структуры и численности маточного поголовья дает возможность предполагать, что запасы нерпы в настоящее время близки к уровню, определяемому емкостью среды Байкала в условиях его современной пониженной биопродуктивности.
Для оценки роли нерпы в биогидроценозе Байкала, кроме знания численности, необходимо весьма четкое представление к качественной и количественной характеристике питания животных в течение круглого года. Исследования питания многих сотен животных, добытых в разные сезоны, годы и в разных районах Бай-кала, показали, что прямой вред, причиняемый нерпой рыбному хозяйству, несуществен. В весовом выражении промысловые рыбы составляют в ее питании не более 2%, в численном – десятые доли процента. В то же время есть основания полагать, что нерпа поедает преимущественно ослабленных, больных особей, что с позиции естественного отбора, по-видимому, важно и для самих популяций этих видов рыб. Разумеется, роль и значение нерпы в экосистеме Байкала не могут быть сведены лишь к оценке ее прямого воздействия на представителей промысловой ихтиофауны. Мы уже упоминали, что нерпа трансформирует недоступных для человека самых массовых (но рассеянных в водной толще) мелких пелагических рыб – голомянок, превращая их в доступную ему продукцию– продукцию нерпичьего промысла.
Более того, биоценотическое значение нерпы, по-видимому, заключается и в том, что она, в известном смысле, выступает в роли своеобразного регулятора биогидроценоза как целого, уменьшая амплитуду межгодовых колебаний главнейших его представителей, особенно голомянок, т. е. стабилизируя уровень продуцирования ряда гетеротрофов. В какой мере это проявляется и как это отражается на промысловых рыбах : (связанных с непромысловы-ми посредством пищевой конкуренции и хищничества) – вопросы в значи-тельной мере остаются открытыми. Например, высокая степень сходства состава пищи у омуля и голомянко-бычковых рыб указывает на ; их весьма тесные пищевые взаимоотношения. При этом омули разных рас (популяций), потребляя в том или ином количестве молодь пелагических бычков и голомянок, остаются в своей основе все же ракоедами (эпишура, макрогектопус, донные амфиподы и др.), весьма остро конкурируя с типичными аборигенами – бычками и голомянками (Гурова, Пастухов, 1974). Нам представляется, что нерпа не просто утилизирует голомянко-бычковых рыб, но и выступает в роли очень важного естественного биомелиоратора, высвобождая кормовые ресурсы для основной промысловой рыбы – омуля. С этих позиций необходимость сохранения высокой численности нерпы не вызывает сомнений.
С древнейших времен и до наших дней нерпа принадлежит к ценным объектам зверобойного промысла и добывается ради пищевого и технического жира, мяса и шкур. Официальные заготовки нерпы на протяжении последних 70 лет испытывали существенные колебания (от 1 до 7–8 тыс. «голов), что, с одной стороны, было вызвано разной степенью спроса на те или иные виды продукции, получаемые от этого животного, а с другой – колебаниями численности самой популяции в результате промыслового пресса и естественных факторов среды.
В настоящее время добывается около 2,5 тыс. голов нерпы в год. Очевидно, объем планируемых заготовок и добыча нерпы в ближайшие годы могут быть доведены до 4–5 тыс. голов.
Анализ промысла нерпы позволил сделать ряд предложений по его реконструкции.
Главнейшие рекомендации уже внедрены в производство. Так, начиная с 1967 г. промысел базируется исключительно на перелинявших первогодках, от которых получают меховые шкуры, жир и мясо высшего качества. Отказ от забоя осторожных взрослых и полувзрослых животных дал возможность избежать неоправданно большой их гибели в результате частых смертельных ранений. Широко вошел в практику способ добычи нерпы с помощью подледных капроновых сетей, при котором отсутствуют подранки. Узаконены сроки добычи и районы ведения промысла. Добыча разрешена в конце детного периода (с 25 апреля до 15 мая). Промысел ведется на Сев. и частью Ср. Байкале. Южная часть озера превращена для нерпы в своего рода резерват.
Однако крайне необходимо введение более эффективных мер охраны зверя. Назрела необходимость разработки и внедрения на промысле новых форм организации труда, технологических схем обработки сырья, научно обоснованного регулирования численности нерпы.
Читать еще статьи о Байкальской нерпе